Неточные совпадения
— И это мне в наслаждение! И это мне не в
боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись
лбом об пол. Спавший на полу ребенок проснулся и заплакал. Мальчик в углу не выдержал, задрожал, закричал и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна, как лист.
— Нет. Зачем же занята? Только у нее сегодня весь день
болела голова: она проходила коридором, а в это время экономка быстро открыла дверь и нечаянно ударила ее в
лоб, — ну и разболелась голова. Целый день она, бедняжка, лежит с компрессом. А что? или не терпится? Подождите, минут через пять выйдет. Останетесь ею очень довольны.
Ощущая
боль в бровях, она крепко провела ладонью по
лбу, оглянулась — родственники подсудимых подходили к решетке, зал наполнился гулом разговора.
— И сами теперь об этом тужим, да тогда, вишь, мода такая была: все вдруг с места снялись, всей гурьбой пошли к мировому. И что тогда только было — страсть! И не кормит-то барин, и бьет-то! Всю, то есть, подноготную разом высказали. Пастух у нас жил, вроде как без рассудка. Болонa у него на
лбу выросла, так он на нее все указывал:
болит! А господин Елпатьев на разборку-то не явился. Ну, посредник и выдал всем разом увольнительные свидетельства.
—
Болит и тут, и здесь. — Он указал на голову и сердце. Анна Павловна дотронулась рукой до его
лба.
— Видом какая, значить? — говорил Маркуша, двигая кожей на
лбу. — Разно это, — на Каме-реке один мужик щукой её видел: вынул вентерь [или мережа — ставное рыболовное орудие типа ловушки. Применяют в речном, озёрном и морском прибрежном рыболовстве — Ред.], ан глядь — щука невеличка. Он её — за жабры, а она ему баить человечьим голосом: отпусти-де меня, Иван, я твоя доля! Он — бежать. Ну, убёг. Ему — без беды обошлось, а жена вскоре
заболела да на пятый месяц и померла…
Приехал доктор и вырвал больной зуб.
Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его
лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
— Я и Федор богаты, наш отец капиталист, миллионер, с нами нужно бороться! — проговорил Лаптев и потер ладонью
лоб. — Бороться со мной — как это не укладывается в моем сознании! Я богат, но что мне дали до сих пор деньги, что дала мне эта сила? Чем я счастливее вас? Детство было у меня каторжное, и деньги не спасали меня от розог. Когда Нина
болела и умирала, ей не помогли мои деньги. Когда меня не любят, то я не могу заставить полюбить себя, хотя бы потратил сто миллионов.
— Пей! — сказал Ежов, даже побледневший от усталости, подавая ему стакан. Затем он потер
лоб, сел на диван к Фоме и заговорил: — Науку — оставь! Наука есть божественный напиток… но пока он еще негоден к употреблению, как водка, не очищенная от сивушного масла. Для счастья человека наука еще не готова, друг мой… и у людей, потребляющих ее, только головы
болят… вот как у нас с тобой теперь… Ты что это как неосторожно пьешь?
Он начал резать кубик. Мигом закипело дело в его руках, и пока кавказец, обливаясь потом, тяжело дыша, дорезывал первый кубик, Луговский уже докончил второй. Пот лил с него ручьем. Длинные волосы прилипли к высокому
лбу. Ладонь правой руки раскраснелась, и в ней чувствовалась острая
боль — предвестник мозолей.
Потный, с прилипшей к телу мокрой рубахой, распустившимися, прежде курчавыми волосами, он судорожно и безнадежно метался по камере, как человек, у которого нестерпимая зубная
боль. Присаживался, вновь бегал, прижимался
лбом к стене, останавливался и что-то разыскивал глазами — словно искал лекарства. Он так изменился, что как будто имелись у него два разных лица, и прежнее, молодое ушло куда-то, а на место его стало новое, страшное, пришедшее из темноты.
Вчера ночью интересная вещь произошла. Я собирался ложиться спать, как вдруг у меня сделались
боли в области желудка. Но какие! Холодный пот выступил у меня на
лбу. Все-таки наша медицина — сомнительная наука, должен заметить. Отчего у человека, у которого нет абсолютно никакого заболевания желудка или кишечника (аппенд., напр.), у которого прекрасная печень и почки, у которого кишечник функционирует совершенно нормально, могут ночью сделаться такие
боли, что он станет кататься по постели?
В это время, когда даже у занимающих высшие должности
болит от морозу
лоб и слезы выступают в глазах, бедные титулярные советники иногда бывают беззащитны.
Боль, обида, гнев звучали в этом возгласе. У него выступил пот на
лбу и глаза странно расширились. Он соскочил с ларя, высокий и возбужденный, остановился против меня, положил мне руку на плечо и громко, торопливо заговорил...
Самоубийцей называется тот, кто, под влиянием психической
боли или угнетаемой невыносимым страданием, пускает себе пулю в
лоб; для тех же, кто дает волю своим жалким, опошляющим душу страстям в святые дни весны и молодости, нет названия на человеческом языке.
Рожа юноши-критика опять выглянула из-за огненного знака и ехидно улыбнулась. Перекладин поднялся и сел на кровати. Голова его
болела, на
лбу выступил холодный пот… В углу ласково теплилась лампадка, мебель глядела празднично, чистенько, от всего так и веяло теплом и присутствием женской руки, но бедному чиноше было холодно, неуютно, точно он
заболел тифом. Знак восклицательный стоял уже не в закрытых глазах, а перед ним, в комнате, около женина туалета и насмешливо мигал ему…
Проснулся он от сильной
боли, ударившись
лбом о переборку, и первое мгновение изумленно озирался, не понимая, в чем дело.
Смолокуров вошел в комнату дочери проститься на сон грядущий. Как ни уверяла его Дуня, что ей лучше, что голова у ней больше не
болит, что совсем она успокоилась, не верил он, и, когда, прощаясь, поцеловал ее в
лоб, крупная слеза капнула на лицо Дуни.
У Елизаветы Алексеевны была мигрень. Осунувшаяся, с злым и страдающим лицом, она лежала на кровати, сжав руками виски. Лицо ее стало еще бледнее,
лоб был холодный и сухой. Александра Михайловна тихонько закрыла дверь; она с первого взгляда научилась узнавать об этих страшных
болях, доводивших Елизавету Алексеевну почти до помешательства.
Она слушала меня очень внимательно. Все время, пока я говорила, ее тоненькая ручка лежала на моем
лбу, и, право же, мне казалось, что
боль в голове утихала, что хорошенькая Ирочка способна унести мою болезнь, как настоящая маленькая фея.
Зверев недосказал, спустил обе ноги с кушетки, поморщился, должно быть от
боли, потер себе лысеющий
лоб, взглянул боком на Теркина и протянул ему руку.
Только спустя неделю, когда он в халатишке, поддерживаемый Павлом, подошел к окну, поглядел на пасмурное весеннее небо и прислушался к неприятному стуку старых рельсов, которые провозили мимо, сердце его сжалось от
боли, он заплакал и припал
лбом к оконной раме.
Прошел год. Лета и насилие над натурою взяли свое, он начал уже поговаривать о молодости сердца, тогда как на
лбу и на висках появились морщины, и
боль спины и ног порой заставляли его проводить бессонные ночи.
— У меня
болит голова, и я с удовольствием осталась бы дома, — отвечала молодая девушка, сжимая обеими руками свой горячий
лоб.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят и на бледном
лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительною
болью. «Чтò такое эта
боль? Зачем
боль? Чтò он чувствует? Как у него
болит!» думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.